Выступление екатерины фурцевой в мгри. Любимые мужчины екатерины фурцевой. Продвижение по карьерной лестнице

Сегодня имя Екатерины Фурцевой известно многим, в том числе и благодаря популярному сериалу, посвящённому этой неординарной личности. Но какой была она на самом деле? Кто-то считал её своим другом и перед этим человеком реально открывались многие двери. Если же она к кому-то относилась с прохладцей, запросто могла запретить его выступления. Но какой была Екатерина Фурцева на самом деле, и действительно ли она сама приняла решение уйти из жизни?

Ткачиха из Вышнего Волочка

На жизнь Екатерины Фурцевой огромное влияние оказали родители. Страх быть брошенной её преследовал с того самого момента, когда её отец погиб во время Первой мировой войны. Ей было тогда всего четыре года, но всю жизнь она боялась остаться одна.

Мама Матрёна Николаевна, оставшись вдовой с двумя детьми на руках, смогла поднять сына и дочь без посторонней помощи. От неё дочери передалась невероятная внутренняя сила и способность принимать судьбоносные решения самостоятельно. С возрастом Екатерина Фурцева научилась скрывать свои страхи и комплексы, однако внутренне всегда оставалась той самой девочкой, которая боится потерь и одиночества.

После окончания семи классов Екатерина поступила в рабочую школу, где получила профессию ткачихи, а уже в 15-летнем возрасте она начала свою трудовую деятельность. Когда она станет уже большим чиновником, презрительное прозвище «ткачиха» приклеится к ней навсегда. Недруги будут подчёркивать её рабоче-крестьянское происхождение и упрекать в неспособности разбираться в тонких материях.

Очень скоро Екатерина Фурцева сменила рабочую спецовку на деловой костюм и вступила в должность секретаря Кореневского райкома комсомола (Курская область). С этого момента началось её восхождение по карьерной лестнице. Она была молода, красива и задорна, полна надежд и оптимизма. И верила в то, что сможет добиться успеха и обязательно станет счастливой.

Согласно непроверенным данным, в то время Екатерина Фурцева вступила в брак с простым парнем, работавшим плотником. Однако семья эта просуществовала всего три года. Имя избранника Екатерины Фурцевой история не сохранила, а сама она никогда не говорила о своём первом опыте семейной жизни.

С надеждой на счастье

Увлечение планерным спортом привело Екатерину Фурцеву на Высшие курсы Аэрофлота, а работа в Саратовском авиационном техникуме свела её с Иваном Битковым. Красавец-лётчик вскоре стал её мужем, но брак их продлился только до начала Великой Отечественной войны. В Москве, куда перевели Ивана Биткова из Саратова, она получила высшее образование, но семью сохранить не смогла.

Муж ушёл воевать в первые же дни войны и больше к жене не вернулся, а она в 1942 родила дочь. Точных сведений о причине развода нет, одни источники уверенно называют измену Фурцевой, положившую конец семейным отношениям, другие уверены в том, что Иван Битков нашёл себе другую женщину.

Как бы там ни было, но узнавшая о своей беременности Екатерина Фурцева собиралась даже избавиться от ребёнка. Если бы не вмешательство матери, настоявшей на появлении малыша на свет, Екатерина Фурцева могла бы никогда не стать мамой. Светлану будущий министр культуры родила в эвакуации в Саратове, но очень быстро вернулась в Москву. Иван Битков, несмотря на расставание с женой, всегда поддерживал отношения с дочерью.

Екатерина Фурцева уверенно поднималась по карьерной лестнице. Воспитывать дочь ей помогала мама, а сама Фурцева уже работала под началом Петра Богуславского. С ним Екатерину Алексеевну связывали длительные личные отношения, однако её возлюбленный был давно женат и разводиться не собирался. После смещения Богуславского Екатерина Фурцева заняла его место, став первым секретарём Фрунзенского райкома.

Успешная, но несчастная

Она быстро усвоила мужские правила игры и не собиралась уступать ни в чём представителям сильного пола. Фурцева была невероятно трудоспособна, не боялась ответственности и всегда держала своё слово. Екатерина Алексеевна ставила чёткие цели и добивалась их достижения любой ценой, предъявляя одинаковые требования к подчинённым и к себе самой.

Её партийная карьера складывалась успешно, она прошла путь от депутата Верховного Совета до секретаря ЦК КПСС. В 1954 году Екатерина Фурцева возглавила Московский горком. Из-за этого назначения появились слухи о романе Фурцевой с Никитой Хрущёвым. На самом деле они не имели под собой никаких оснований. У Екатерины Алексеевны было множество поклонников, однако Никиты Сергеевича среди них не было.

В 1956 году Фурцева, казалось, снова обрела личное счастье и почву под ногами. Ради неё дипломат Николай Фирюбин оставил первую семью, где подрастали двое детей. Екатерина Алексеевна столь отчаянно хотела быть счастливой и так сильно боялась потерять мужа, что старательно угождала ему. Он же вовсю пользовался не только желанием супруги сохранить семью, но ещё её влиянием и связями. Впрочем, наличие семьи не мешало Фирюбину заводить отношения на стороне.

Назначение в 1960 году на должность министра культуры было, фактически, смещением на ступеньку ниже. Для амбициозной Екатерины Алексеевны это было немыслимо, но она взяла себя в руки и принялась осваивать новую сферу деятельности. Она не всегда принимала правильные и однозначные решения, пыталась чётко следовать «курсу партии» и нещадно критиковала, не допускала, устраняла. При этом Фурцева разрешила Олегу Ефремову выпустить спектакль «Большевики», хотя цензура запретила его показ. И постоянно говорила о необходимости культурного обмена с разными странами.

«Умру министром»

Ей было трудно, она пыталась бороться и с надвигающейся старостью, и с желанием высказать, наконец, всё, что накопилось за годы супружества, своему мужу, уже не пытавшемуся скрывать свои связи на стороне. Екатерина Фурцева уже успела похоронить маму и совершенно обессилела от постоянных скандалов и интриг. Она даже пыталась покончить жизнь самоубийством, порезав себе вены. У министра началась депрессия, её измучили головные боли и чувство страха не давало нормально дышать.

Она не хотела верить слухам о своём грядущем смещении с должности, но понимала, что у неё слишком много недоброжелателей и завистников. Когда же увольнение стало только делом времени, она сказала Людмиле Зыкиной, с которой дружила: как бы там ни было, но умрёт она министром.
Ночью 25 октября 1974 года её не стало. Накануне она узнала об увольнении от Брежнева.

Официальной причиной смерти называется острая сердечная недостаточность. Однако и сегодня кажется, что под этим диагнозом скрывается добровольное решение Екатерины Фурцевой уйти из жизни. Она не могла быть отвергнутой сразу всеми: муж собирался уйти из семьи, карьера её была закончена, а роль пенсионерки совершенно её не устраивала. Приближённые Фурцевой были уверены, что она покончила с собой.

К министру культуры СССР Екатерине Фурцевой относились по-разному. Одни с ней дружили, другие умело находили подход к своенравной чиновнице. Третьим же отказывали даже в телефонном разговоре. В её власти было запретить концерты, отказать в выпуске пластинки, не пустить в зарубежную командировку. Были и те, кому Екатерина Фурцева фактически сломала жизнь.

* Падчерица Екатерины Алексеевны уверена, что у той склонность к суициду была с молодости
* Наследница громкой фамилии прощала любимому мужу измены
* Зятя дочери министра культуры СССР задержали с иконами на границе

40 лет назад не стало Екатерины ФУРЦЕВОЙ, единственной женщины в высшем руководстве СССР. Последние 13 лет жизни она занимала пост министра культуры. Вокруг имени Екатерины Алексеевны до сих пор ходят легенды и мифы. Обозреватель Наталия КОРНЕЕВА, автор книги «Мужские игры Екатерины Фурцевой. Политическая мелодрама», знала дочь Екатерины Алексеевны Светлану последние шесть лет ее жизни. О том, как жилось наследнице высокопоставленной мамы до и после ее смерти, этот рассказ.

Екатерина Фурцева умерла в ночь на 25 октября 1974 года при невыясненных обстоятельствах. Было ей 63 года. Накануне вечером в Министерство культуры, которое она возглавляла, пришла телеграмма из посольства СССР в Нидерландах с сообщением о внезапной кончине известного скрипача Давида Ойстраха. Его Екатерина Алексеевна на днях отправила выступать на переговорах по разрядке международной напряженности.

Ойстрах был болен - его лечащий врач категорически возражал против поездки. Фурцева настояла. Кресло министра под ней уже шаталось, и она решила проявить волю. Возможно, эта телеграмма стала последней каплей. Фурцева распорядилась, чтобы помощница Таня подготовила письмо на имя члена Политбюро ЦК КПСС Алексея Косыгина с просьбой разрешить похоронить музыканта на Новодевичьем кладбище, не подозревая, что через три дня сама там окажется.
Вернувшись около десяти вечера от Косыгина, Екатерина Алексеевна отдала Тане письмо для исполнения, переоделась в комнате отдыха и поехала домой, предупредив дочь Свету по телефону, что собирается лечь пораньше.
Когда поздно вечером муж Фурцевой - дипломат и партийный деятель Николай Фирюбин - вернулся из Министерства иностранных дел, то нашел жену мертвой. Светлана жила отдельно от матери и о ее кончине узнала чуть ли не последней.

Когда я собирала материал для книги, разыскала за границей дочь Фирюбина от первого брака Маргариту, и та уверяла, что мачеха покончила с собой, вскрыв вены.
Рита, по ее словам, приехала в квартиру отца и Фурцевой как раз в тот момент, когда выносили тело Екатерины Алексеевны, накрытое окровавленной простыней.
Светлана в суицид матери не верила:
- Она не могла нас с Маринкой (внучкой. - Н. К.) бросить!
На руки Света получила заключение, что смерть наступила от острой сердечной недостаточности.
Но Маргарита Фирюбина считала: склонность к суициду у Фурцевой была с молодости и что та покончила с собой с третьей попытки. О предыдущей, когда она вскрыла себе вены, сейчас известно. Это случилось после того, как Хрущев Никита Сергеевич вывел Фурцеву из состава Политбюро ЦК КПСС в 1961 году. Это был крах ее головокружительной партийной карьеры. Ее тогда чудом спасли…
Внезапную кончину министра культуры официально замолчали. Было короткое сообщение в газете, и ее имя сразу предали забвению. Но по Москве ходили слухи о самоубийстве Фурцевой.

Бельевой веревкой - да по спине

Я познакомилась с дочерью Фурцевой Светланой в конце 90-х, когда она вернулась из Испании, где прожила почти десять лет. Приехав в Москву, Светлана хотела учредить фонд имени матери с целью возрождения культуры и в помощь актерам советского театра и кино. Она проводила вечера памяти Фурцевой, добилась установки мемориальной доски на доме возле Центрального телеграфа на Тверской, где они когда-то жили.
Теперь же Света поселилась за городом, в доме, построенном архитектором Леонидом Аранаускасом. Именно он проектировал дачу в Жуковке для Екатерины Алексеевны, которую у той со скандалом отобрали.
В те времена партийные руководители жили на казенных дачах. Собственные тоже, конечно, строили, но от греха подальше записывали на родственников. Когда на Фурцеву донесли, Комитет партийного контроля вцепился в нее мертвой хваткой. Едва дачу конфисковали, пошли слухи, что кому-то из Политбюро приглянулся этот дом. Светлана до конца дней не оставляла мысли вернуть недвижимость в Жуковке, но ничего сделать так и не смогла.
Дочка Фурцевой не раз рассказывала мне, как они с мамой жили на государственных объектах. Сначала в поселке Заветы Ильича, потом - в Пушкино. Но на удивление шикарной оказалась дача все в той же Жуковке, когда Фурцева в 1954 году стала первым секретарем МГК КПСС. Тогда ей выделили дом сына Сталина - Василия, которого после смерти «отца народов» Хрущев приказал арестовать.

Пряничный домик, как делилась со мной Светлана, сразу ей понравился. Импортные мебельные гарнитуры составляли красивый интерьер. Посуда - старинные саксонские сервизы «Голубые мечи». Сауна, теплицы, гараж со спортивной иномаркой Василия, конюшни, но без лошадей. И кинозал. Света уже тогда увидела фильм «Унесенные ветром», который мы все посмотрели лишь в годы перестройки.
После смерти матери она сразу почувствовала, что все вокруг нее меняется.
- Колпак с моей головы слетел, - вздыхала она, - и жизнь встала во всей ее реальности. Выжить Светлане, по ее словам, помогли две вещи: счастливый брак и, главное, воспитание в духе советской морали, полученное от Екатерины Алексеевны. «Не двигай стулом, - делала ей замечание мама, - внизу люди живут».
Когда Света, окончив МГУ, пришла работать в Агентство печати «Новости», дочь писателя Валентина Катаева - Женя, дружившая с ней, удивлялась, что у наследницы Фурцевой нет машины.
Но какая там легковушка, если высокопоставленная мать даже запрещала Светлане носить стремительно вошедшие в моду солнечные очки, замечая, что это дурной тон и признак буржуазности. А бабушка Матрена, мать Екатерины Алексеевны, деревенская полуграмотная женщина, под присмотром которой Света росла, действовала еще круче. Она, например, терпеть не могла внучкиных подруг в брюках и отчитывала их, не стесняясь в выражениях. А когда подросшая Света стала гулять допоздна летом на даче, Матрена однажды подкараулила ее и отходила пониже спины бельевой веревкой.
Впрочем, некоторые из окружения министра Фурцевой считали эти методы воспитания необходимыми для Светы. Называли ее взбалмошной и избалованной. Но, войдя в круг ее общения, ничего подобного лично я не замечала.

Неумелая сводница

Конечно, Светлана старалась вести тот загородный образ жизни, к которому давно привыкла. В ее большом трехуровневом деревенском доме царили уют и дух гостеприимства. Архитектор Аранаускас, которому было уже под 90, часто бывал у Светы в гостях. Удивительно милый, интеллигентный, знающий языки человек. Я интересовалась, помнит ли он дачу в Жуковке, которую спроектировал для Екатерины Алексеевны. И архитектор сразу же нарисовал план того, скромного по нынешним меркам, дома.
Света, к слову, очень смешно сводничала. Однажды ей пришло в голову, что, поскольку Леонид Семенович вдовец, я бы могла составить ему пару. Подруга совершенно искренне собиралась устроить мою личную жизнь, приговаривая:
- Будешь за ним как за каменной стеной. Он тебе квартиру отремонтирует.
Однажды приезжаю на званый обед, а в гостиной на диване сидит незнакомец. Пока Светлана хлопотала на кухне, мужчина встал и отрекомендовался:
- Граф Витте.
И когда Света снова стала советовать, чтобы я не упускала из виду пожилого архитектора Аранаускаса, пришлось с улыбкой заметить:
- По-моему, граф мне больше подходит.
- Дурочка, - перебила меня Светлана. - Тебе при твоей разрухе нужен не граф, а архитектор!
Леонид Семенович иногда подвозил меня домой от Светланы на своем тридцатилетнем «Жигуленке». При всей интеллигентности и солидном возрасте за рулем Аранаускас превращался в Шумахера. Так гнал по Рублевским горкам, что я умирала со страху: авто ходило ходуном.
Однажды я спросила:
- Леонид Семенович, почему не купите новую машину?
- А зачем? – флегматично ответил он.- Эта же ездит.

Брежнев был тамадой

Светлана отлично готовила, но, если позволяли средства, держала домработницу. В доме осталось много вещей от Екатерины Алексеевны: мебель, картины, вазы, книги, белый рояль - и это создавало ощущение, что Фурцева-старшая тут. Особенно, когда мы со Светой сидели в сумерках в каминном зале и разговаривали о ней.
Ее мучило чувство вины. Светлана всю жизнь не ладила с отчимом, вторым мужем матери, Фирюбиным, но однажды мне призналась:
- А ведь Николай Павлович был неплохой человек. Я испортила маме жизнь.
Часто Светалана вспоминала о своем покойном муже. Это был брак по любви, хотя Игорь Кочнов, по ее собственному признанию, не был ей верен. Тем не менее, Светлана говорила о нем только хорошее и очень по нему тосковала. Игорь умер от сердечного приступа в 1988 году.
Первым же мужем Светланы стал сын члена секретаря ЦК КПСС Фрола Козлова - Олег. Выскочила за него в 17 лет, потому что мечтала о самостоятельности. Ведь когда ее мама была в партийной верхушке и они жили на улице Грановского, их обслуживала прислуга из 9-го управления КГБ. Помимо контроля спецслужб, очень тяготили мамины и бабушкины ежовые рукавицы. А хотелось воли.
Однажды Светлана во время зарубежной деловой поездки с мамой влюбилась в иностранца. Но та на корню пресекла эти отношения. Тогда Светлана и решила при первой же возможности улизнуть замуж. Однако прогадала и снова попала за высокий забор в особняк партийного деятеля, где был точно такой же контроль.
Ее свекр - Фрол Козлов - родством с Фурцевой тяготился. Как рассказывала мне Ольга, сестра первого мужа Светланы, отец даже не поехал встречать молодых из загса. Но через две недели все-таки закатил им свадебный банкет на своей госдаче. На торжестве присутствовали Микоян, Хрущев, а Брежнев даже был тамадой.
В этом браке родилась дочка Марина, но это не уберегло от развода. Светлана встретила главную любовь своей жизни - того самого Игоря Кочнова. Он даже малышку удочерил. А Олег Козлов умер молодым: говорят, выпивал.
Фонд, учрежденный Светланой, лежал на боку. У Светы не хватало организаторских способностей, но она не бросала начатое. Она хотела оставить своим девочкам дело.
Марина выросла, тоже стала мамой - родила Катю. Когда малышке исполнилось три, большая семья во главе со Светланой решила уехать за границу. Сначала в Германию, потом - в Испанию. Это была идея Марининого мужа-стоматолога. Света продала квартиру, сдала дом и вместе с дочкой, зятем и внучкой отправилась в новую жизнь. Но на границе случился неприятный инцидент. У стоматолога при осмотре багажа нашли иконы. Светлане пришлось поднять все свои связи, чтобы спасти зятя от ареста. Возможно, это потрясение дало толчок страшной болезни, которая вскоре настигла мою приятельницу…

Наверное, во второй половине XX века в нашей стране не было женщины, которая достигла бы таких политических высот и сделала бы такую невероятную карьеру, как Екатерина Алексеевна Фурцева....

Наверное, во второй половине XX века в нашей стране не было женщины, которая достигла бы таких политических высот и сделала бы такую невероятную карьеру, как Екатерина Алексеевна Фурцева. Она была секретарем ЦК КПСС, членом Президиума ЦК, первым секретарем Московского горкома партии и почти четырнадцать лет — министром культуры СССР.

Она родилась 7 декабря 1910 года в деревне под Вышним Волочком. Мать Матрена Николаевна работала на ткацкой фабрике. Отец погиб в Первую мировую. Катя закончила семилетку, в пятнадцать лет поступила на ткацкую фабрику, на которой работала ее мать. Кажется, все было предрешено: лет тридцать в филиале ада — среди одуряющего грохота ткацких станков, потом ранняя глухота и мизерная пенсия. Но Катю ждет иная судьба. В двадцать лет фабричная девчонка вступила в партию. Вскоре следует первое партийное задание: ее направляют в Курскую область поднимать сельское хозяйство. Но там она задерживается недолго, ее «бросают» на комсомольско-партийную работу в Феодосию.

Катя Фурцева могла бы остаться на Юге. Состариться под южным палящим солнцем. Найти себе суженого. Но что-то мешает сосредоточиться на личной жизни. Может быть, комсомольская работа. Может быть, спорт. Она хорошая пловчиха. Умеет избегать подводных течений, вредного влияния. Ее замечают, вызывают в горком комсомола и предлагают новую комсомольскую путевку. С благословенного Юга ее посылают на Север, в самое сердце революции, в столицу Октября-в Ленинград. На Высшие курсы гражданского Аэрофлота.

Первый раз Катя в большом городе, в европейской столице. Сколько людей! Сколько новых знакомых — все в защитных гимнастерках, все молодые, смелые, правильные. Конечно же, она влюбилась. Конечно же, в летчика. Его звали Петр Иванович Петков.

В то время «летчик» — слово почти мистическое. Летчики — не люди, а «сталинские соколы». Летчик неотразим, как Дон-Жуан. Быть замужем за летчиком — значило идти в ногу со временем. Жить почти по мифу. С летчиком можно было разделить все — даже любовь к товарищу Сталину.

Сохранилось несколько фотографий Екатерины Алексеевны с Петром Ивановичем. Глядя на фото, невольно думаешь, что ее суженый — человек, привыкший стоять в центре. Лидер по натуре. Вероятно, поэтому Екатерина Алексеевна кажется рядом серой мышкой.

Это было вообще ее замечательное свойство. Находясь рядом с мужчинами, с любым из них, она умела оттенять его достоинства, уходя сама в тень. И еще поражает печать покорности на ее лице. Измученность. Может быть, цена за непомерный энтузиазм?
Петр Иванович — стопроцентный мужик, человек практический. Ему не понять ее увлечение самолетами. В это время их направляют в Саратов (преподавать в авиационный техникум), затем — в Москву. Здесь Фурцева становится инструктором студенческого отдела в аппарате ЦК ВЛКСМ. Через год ее направляют по комсомольской путевке в Московский институт тонкой химической технологии. Будущий инженер-технолог с головой погружается в комсомольскую работу. Видно, мещанский быт — не для нее.

Началась война, мужа мобилизовали. Она осталась одна, с матерью, которую к тому времени выписала в Москву. Лекции, лабораторные, карточки, пайки… В Москве рвутся фугасы, она вместе со всеми дежурит на крыше, гасит зажигательные бомбы — спасает столицу. И вдруг — затянувшаяся весточка после свидания с мужем: она беременна.
В мае 1942 года родилась Светлана. Только через четыре месяца после рождения дочери приехал на побывку муж. И… объявил, что уже давно живет с другой.

Разочарование следовало за разочарованием. Екатерина закончила институт и остановилась в нерешительности. Впервые в жизни не знала, куда броситься. Но бросаться никуда и не следовало. Надо было только ждать. Как политической активистке ей предложили поступить в аспирантуру, через полтора года избрали парторгом института. Она попала в странный, полный условностей мир «освобожденных» политработников. С наукой было покончено навсегда.
Теперь они жили втроем: ее мать, Светлана и она. Екатерина получила комнату в двухкомнатной квартире у метро «Красносельская». Как парторг. Из института, где ей становится явно тесно, ее направляют на работу во Фрунзенский райком партии.

Непосредственным начальником Фурцевой — первым секретарем райкома — был Петр Владимирович Богуславский. С ним у нее завязались особые отношения. Служебный роман — что-то вроде отдушины. Общение с Богуславским дало ей неоценимый опыт. Именно тогда для нее началось постижение законов мужской игры, в правилах которой — и мужское застолье, и соленое словцо, и сомнительные шутки. Она училась этого не замечать.

В 1949 году во время партийного концерта за кулисами Большого театра Николай Шверник устроил ей аудиенцию с Хозяином. Сталину она понравилась. Живого бога она видела в первый и последний раз, но для его острого глаза — это достаточно. В декабре 1949 года она выступает на расширенном пленуме горкома партии, где, жестко критикуя себя, рассказывает о райкомовских недоработках. Чисто по-женски. Немного по-мазохистски. Рядом с мужчинами становится в мудрую тень. Кажется, безо всякого умысла. И ее замечают. Встреча со Сталиным дала свой результат.

В начале 1950 года она переехала в здание на Старой площади, в кабинет второго секретаря Московского горкома партии. Через пару месяцев пал жертвой борьбы с космополитизмом ее верный друг Петр Владимирович Богуславский — его сняли со всех должностей и исключили из партии. Роман закончился сам собой.

С 1950 по 1954 год Фурцева близко сталкивается с Хрущевым. Ходили слухи об их романе. Сразу после смерти Сталина она стала первым секретарем горкома партии. Теперь под ее началом была вся Москва. На Хрущева она произвела сильное впечатление: и тем, что выступала на собраниях без бумажки, и тем, что не боялась признаться и покаяться в мнимых грехах, и тем, что «специалист». Это было ее любимое слово. Знакомясь с новыми людьми, первым делом она спрашивала: «Вы же специалист?!»
Фурцева до конца жизни сохранила почтительное отношение к профессорам и важным старичкам доцентам, которых навидалась еще в аспирантуре. «Специалист» знает больше, чем она, это убеждение было в ней очень сильно. И в своей команде она — бывшая ткачиха — хотела видеть именно таких людей.

«Ткачиха, из крестьян». Благодаря этой строчке в биографии она вознеслась высоко. И слово «ткачиха» будет сопровождать ее всю жизнь. У кого-то будет вызывать уважение, у кого-то — пренебрежение.

Но теперь ткацкая фабрика — дело прошлое. Екатерина Алексеевна Фурцева — первый секретарь Московского горкома. Женщина, играющая в мужские игры. Ходы в этих играх были разные: и мат, и выпивка, и продолжительное расслабляющее застолье — и все прочие аксессуары мужского быта. И чтобы выжить и, более того, победить в этой игре, ей пришлось играть по «мужским» правилам, безо всяких скидок. Отсюда — и водка, и разнообразные варварские способы быстро привести себя в порядок. Отсюда и усталость на лице.

Проблемы единственной женщины в мужском лагере порой абсурдны. Например, бытовая вещь — туалет. Рядом с комнатой, где заседало Политбюро (тогда Президиум ЦК), был всего лишь один туалет — мужской. Во время долгого заседания мужики бегали туда, как пацаны, по очереди. Екатерине Алексеевне, если уж было невмочь, нужно было бежать далеко по коридорам, в другой отсек, где был женский туалет. А за то время, что человека не было в кабинете, всякое могло случиться.

Никому из членов и кандидатов в члены Политбюро и в голову не приходило, что у Екатерины Алексеевны могут быть подобные физиологические проблемы.

Хотя однажды именно отсутствие женского туалета сыграло в ее жизни фантастическую роль. Что-то вроде волшебной палочки для Золушки, в один миг превратившей рядового члена ЦК партии в могущественного члена Президиума ЦК.

Дело происходило уже после смерти Сталина. Фурцева тогда занимала пост секретаря ЦК и по чину должна была присутствовать на узком келейном сборище членов Президиума ЦК. «Матерые» Маленков, Каганович и Молотов собрались, чтобы свалить другого «матерого» — Никиту.

Фурцева, Хрущев, Маленков, Каганович, Молотов, остальные члены Президиума ЦК заседали в душной комнате рядом с бывшим сталинским кабинетом. Екатерина Алексеевна сразу поняла, куда клонится чаша весов. Большинство членов Президиума голосовали против Хрущева. И тут произошло необъяснимое. Она решила воспротивиться явной несправедливости. Как же так, человека, который расшевелил сталинский муравейник — и вдруг затоптать в грязь? Возможно, она и не проигрывала далеко идущих последствий своего поступка, просто среагировала на явную несправедливость «страшных мужиков». Но как и чем она могла помочь? И тогда она «захотела выйти». Это был ход из женской игры. Она просто рассчитала, что как представитель «слабого» пола имеет право хоть раз выйти во время заседания, какое бы архиважное оно ни было, «отправить естественные надобности». И мужики, ее потенциальные противники, клюнули. Так как рядом был только мужской туалет, а в женский надо было бежать долго, у нее появлялся формальный повод отсутствовать долго, не вызывая подозрений ни у Маленкова, ни у Кагановича. Ее отпустили. Прямо как в школьной игре — «можно выйти?».

А она вместо туалета помчалась в свой кабинет звонить тем, от кого зависело не дать произойти новому перевороту.
Телефонный звонок такого рода можно было воспринять как провокацию. Любому, с кем она говорила, могло прийти в голову: рядом со звонящим стоит Маленков или Каганович и слушает, как могущественные генералы собираются его скинуть.
Но та, которую позже назовут Великой Екатериной, страстно, почти истерично умоляла всесильных генералов приехать на заседание и не допустить, чтобы Никиту Сергеевича сняли с поста Первого секретаря ЦК. И уговорила. За считанные минуты. Почти все из тех, кому она позвонила, сказали, что приедут и поддержат Никиту Сергеевича — просто тем, что их силовые ведомства не пойдут против него.

Тот же трюк проделал и Брежнев. Он помчался звонить министру обороны маршалу Жукову. А когда он вернулся, к нему подсели поочередно Молотов, Каганович и Первухин, все интересовались, куда это он мотался. На что Брежнев ответил, что у него внезапное расстройство и он просидел в уборной.

В Кремль приехали Жуков, Игнатов и еще ряд членов ЦК, поддерживающих Хрущева. Заседание Президиума еще не закончилось. Они вошли и объявили, что такие архиважные дела не могут решаться келейно, что надо все перерешить. Хрущев оказался вдруг поднят и усажен на трон.

Это было счастливое время для Фурцевой. И не только в общественной жизни. Еще работая секретарем в Московском горкоме партии, она познакомилась с Николаем Павловичем Фирюбиным, одним из своих подчиненных.

Николай Фирюбин был профессиональным дипломатом. Говорил на английском и французском языках: Его бывший коллега Николай Месяцев охарактеризовал его так: «Он умел и хотел нравиться женщинам».

Был он невысоким стройным шатеном с породистым, выразительным лицом. Мужчинам он не нравился в силу своей заносчивости. Тем, кто хорошо знал их обоих, было удивительно, как могли сойтись столь разные люди.

Она сама толком не отдала себе отчета в том, что «это» произошло. Ее тянуло к Фирюбину. Бороться с этим было невозможно.
Их тайные встречи породили множество домыслов. Все в ЦК партии, начиная от секретарш и заканчивая секретарями ЦК, обсуждали безрассудные поездки Фурцевой к Фирюбину. Это была локальная сексуальная революция на уровне отдельно взятого министра-женщины.

Екатерина Фурцева

ЖЕНЩИНА, ИГРАЮЩАЯ В МУЖСКИЕ ИГРЫ

После Октябрьской революции к власти пришли женщины, помогавшие этой революции состояться, – Инесса Арманд, Александра Коллонтай, Лариса Рейснер… Рядовые революционеры – бывшие крестьяне, солдаты и рабочие – преклонялись перед ними, как перед богинями. Но когда время революционных богинь закончилось, у власти оказались только мужчины – те, кто сумел удержаться на вершине в сложных закулисных играх, не рассчитанных на слабый пол.

У этого правила было только одно исключение. Женщина, достигшая невиданных карьерных высот и сумевшая уйти непобежденной, – Екатерина Алексеевна Фурцева. Екатерина Третья российской истории.

Ее жизнь часто сравнивают с сюжетом известного кинофильма «Светлый путь»: девушка-пролетарка поднимается на самый верх.

Она родилась 7 декабря 1910 года в деревне под Вышним Волочком. Ее мать, Матрена Николаевна, овдовев в Первую мировую войну, переехала в Вышний Волочек, где работала на ткацкой фабрике. Неграмотная, она обладала напором и недюжинным темпераментом – благодаря чему была избрана депутатом городского совета. Перед Матреной Николаевной Катерина всю жизнь ходила по струнке, во всем – или почти во всем – следовала ее советам.

После окончания школы-семилетки Катерина идет работать на ту же фабрику, где работает ее мать. Собственно говоря, трудовая биография Екатерины Фурцевой была недолгой: на фабрике она проработала всего два года, от 15 до 17 лет. Но строка в анкете «ткачиха, из крестьян» сыграла огромную роль в ее жизни.

В двадцать лет Катерина вступает в партию. Ее быстро замечает руководство: активность и работоспособность она унаследовала от матери в полной мере. Вскоре Катерину как партийную активистку направляют работать в Курскую область – поднимать сельское хозяйство, а потом довольно быстро переводят в Феодосию.

Екатерина Фурцева с мамой, 1935 г.

В курортной Феодосии Катерина, изможденная голодной жизнью в рабочем городке, буквально расцветает. И по-женски, и карьерно. Она становится секретарем местного горкома комсомола, но партийно-комсомольская работа не занимает ее полностью. Екатерина на всю жизнь полюбила море, стала отличной пловчихой. Занялась волейболом – это будет ее любимой игрой всю жизнь. Когда она играла, на нее засматривались – столь грациозны были ее движения.

Но и в полюбившейся Феодосии Екатерине не удалось задержаться надолго. В горкоме ей вручают новую комсомольскую путевку – в Ленинград, в Ленинградский институт инженеров гражданского воздушного флота.

В то время авиация была чем-то героическим, с ореолом исключительности. Летчики в то время были существами высшего порядка – примерно такими, какими через тридцать лет будут космонавты. В летчиков влюблялись все – не стала исключением и Фурцева.

Ее избранника, инструктора ее летного звена, звали Петр Иванович Битков. Видный, красивый мужчина, умевший нравиться женщинам, прирожденный лидер, он быстро и надолго покорил ее сердце. Их брак не был официально зарегистрирован – тогда это не считалось обязательным. Жили бедно, но счастливо: ленинградские подруги Фурцевой потом долго вспоминали ее «серебристый смех». Огорчало одно – никак не получалось завести детей.

В Феодосии, 1936 г.

Из Ленинграда Биткова сначала направляют в Саратов преподавать в авиационном техникуме, а затем переводят в Москву. Здесь Екатерина продолжает свою комсомольскую деятельность: становится инструктором студенческого отдела в аппарате ЦК ВЛКСМ. Через год, в 1937 году, ее по комсомольской путевке направляют на учебу в Московский институт тонкой химической технологии им. Ломоносова (ныне Академия тонкой химической технологии). Здесь Катерина продолжает свою активную общественную работу и уже через полтора года становится секретарем парторганизации института, что не мешает учебе: успешно защитив диплом, Фурцева поступает в аспирантуру. Ей, как парторгу, дали комнату в коммуналке.

Великая Отечественная война застала ее уже секретарем Фрунзенского райкома партии – самый центр города, именно к этому району относилось большинство крупных предприятий Москвы. В первые же дни войны Петр Иванович, профессиональный военный, отправился на фронт. А вскоре выясняется: Екатерина беременна. Время было очень тяжелое, Матрена Николаевна, которой дочь написала о своих сомнениях – рожать ей или нет, настояла на сохранении беременности и даже приехала из Вышнего Волочка помогать дочери. Вскоре Фурцевых эвакуируют в Куйбышев – и именно тут в мае 1942 года на свет появляется Светлана. Вскоре семья возвращается в Москву.

Через четыре месяца после рождения дочери с фронта приезжает Битков – и с порога заявляет, что давно уже полюбил другую женщину.

Гордая Екатерина Алексеевна забрала дочь, мать – и ушла. Практически в никуда. Вскоре ей, как секретарю райкома, дают крохотную, в двадцать восемь метров, квартирку рядом с райкомом. Теперь они живут втроем – Екатерина Алексеевна, Светлана и Матрена Николаевна Фурцевы.

Во Фрунзенском райкоме, где она занималась кадрами, ее непосредственным начальником – вторым секретарем – был Петр Владимирович Богуславский. Историк, философ, прекрасный организатор, он увлекся Екатериной. К сожалению, он был женат, а развод для партийного работника в то время (да и потом) – вещь практически невозможная. Богуславский вкладывает в Екатерину все, что знает и умеет, продвигает ее наверх, обучает правилам игры – мужской игры, в которой Екатерина с помощью Богуславского научилась использовать свое умение быть женщиной. Немалую помощь в этом Екатерине оказала и Мария Андреева, бывшая актриса Художественного театра и гражданская жена Максима Горького, а в то время – директор Дома ученых, располагавшегося напротив райкома. В столовую Дома работники райкома постоянно ходили обедать. Мария Федоровна подает Фурцевой пример элегантности и хорошего тона. С ее помощью Екатерина нашла и другой пример для подражания – актрису Веру Петровну Марецкую. Немного похожая на Марецкую внешне, Екатерина Алексеевна стала подражать и ее манере одеваться, держаться, разговаривать. Говорят, даже брала у нее уроки актерского мастерства. У Фурцевой была прекрасная память и задатки хорошего оратора.

Шанс отличиться выпал Екатерине Алексеевне в сентябре 1947 года, когда с помпой отмечали 800-летие Москвы. Фур цева принимала активнейшее участие в подготовке к празднику самого ответственного участка города – его центра. Закладка памятника Юрию Долгорукому перед Моссоветом – главное событие юбилейных торжеств – была проведена под ее личным контролем. Фурцева принимала активнейшее участие и в других мероприятиях: закладке нового высотного здания университета на Ленинских горах, спортивном празднике на стадионе «Динамо»… Она повсюду. Ее нельзя не заметить, ее невозможно не запомнить: яркая, красивая, энергичная, сияющая женщина запомнилась всем.

Вскоре сам собой закончился роман с Богуславским: в стране началась «борьба с космополитизмом» – антисемитская кампания чистки кадров по национальному признаку. Еврея Богуславского отправляют на переподготовку – что на практике означало отставку. Назначают первым секретарем райкома партии Фурцеву.

Екатерина Фурцева – секретарь Фрунзенского райкома партии, 1940-е гг.

Ее организаторские способности, умение выступать без бумажки и личное обаяние всегда привлекают к ней внимание вышестоящих властей. Но ее звездный час пришел совершенно неожиданно: в 1949 году Николай Шверник, крупный партийный функционер, представил ее Сталину. Это была их единственная встреча, но Сталин ее запомнил – и с его благословения карьера Фурцевой резко пошла вверх.

В декабре Фурцева делает доклад на расширенном заседании горкома партии, где критикует работу своего райкома – и себя лично. Это умное, талантливое, по-женски страстное самобичевание – разрешенное и даже предписанное сверху – тут же дает свои плоды.

Уже в начале 1950 года Екатерина Фурцева становится вторым секретарем Московского горкома партии. Первым секретарем в то время был Никита Хрущев. В народе ходили упорные слухи о том, что Фурцева оказалась в горкоме не случайно, мол, у нее роман с Хрущевым. Хрущев действительно очень ценит Фурцеву – и за умение говорить, и за работоспособность, и за преданность. Когда после смерти Сталина Хрущев станет первым секретарем ЦК КПСС, главой Московской парторганизации он оставит вместо себя Фурцеву. Но роман у нее в то время был совсем с другим человеком.

Дипломат Николай Павлович Фирюбин, в то время зампред Московского горисполкома, был очень обаятельным, красивым мужчиной, избалованным женским вниманием, а поэтому довольно заносчивым и капризным. Прекрасно владел двумя иностранными языками, занимался спортом. Фурцеву он полюбил страстно, и Екатерина Алексеевна ответила взаимностью. Но он женат, у него двое детей-подростков. Разгоревшийся роман хранился в тайне от всех – хотя, как это всегда бывает, о нем знали многие. Весь высший партаппарат обсуждал их связь, и все осуждали ее. Матрена Николаевна была решительно против Фирюбина – но в этом, практически единственном случае за всю свою жизнь Екатерина Алексеевна не прислушалась к совету матери.

Когда Фирюбина назначают послом в Чехословакию, а затем в Югославию, Екатерина Алексеевна при каждом удобном случае летает к нему – хоть на день, на несколько часов… Она ничего не требовала от Фирюбина, который никак не может решиться на развод, и этим сильно притягивала его. В конце концов ее союз с Фирюбиным благословил сам Хрущев – и в 1954 году они поженились. Это был первый и единственный официальный брак Екатерины Алексеевны. Первые пять лет все продолжалось по-прежнему: он работает за границей, она – в Москве. Фирюбин вернулся в Москву, когда его назначили заместителем министра иностранных дел. И Екатерина Алексеевна довольно быстро поняла, что их брак был ошибкой. Но менять что-то было уже поздно.

Николай Павлович очень ревновал жену к ее карьерным успехам – и мстил ей за них дома. Унижал ее, не прислушивался к ней, мог по нескольку дней не замечать. Всем знакомым жаловался, что о нем дома не заботятся, не кормят – а между тем Екатерина Алексеевна каждый вечер готовила ему протертую клюкву, выполняла все его капризы. Он не ладил со Светланой – после ее замужества ее практически не приглашали в дом к матери и отчиму. Осознав, что в семье счастья не будет, Екатерина Алексеевна с головой уходит в работу.

Хрущев не забыл Фурцеву. Когда 25 февраля 1956 года он сделал свой знаменитый доклад на XX съезде партии, именно Екатерине Алексеевне было предоставлено первое слово после докладчика. На этом съезде Фурцева стала кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС – то есть поднялась на предпоследнюю ступень в советской партийной иерархии.

Первым секретарем МГК КПСС Москвы Фурцева оставалась до 1957 года. В памяти москвичей ее правление связано с активным градостроительством, наступлением на коммуналки, борьбой за чистоту и порядок на улицах. Западные журналисты отмечают ее появление на трибуне Мавзолея 7 ноября 1955 года – когда Хрущев лично позвал ее перейти с нижней трибуны, для «крупных чиновников», на верхнюю – «для вождей». Стройная, подтянутая, в строгом, но элегантном костюме, с красиво уложенной длинной русой косой – зарубежные издания неустанно рассказывали, что среди серых советских чиновников появилась наконец настоящая женщина. А вечером на торжественном приеме в Кремле она в роскошном бальном платье с редкостной грациозностью танцевала вальс с членами Политбюро.

Фурцева с Хрущевым и его женой, 1958 г.

В кремлевских кулуарах Фурцеву за красивую внешность и неизменную элегантность прозвали Мальвиной.

Фурцева лично контролировала строительство стадиона в Лужниках – ее стройную фигуру прекрасно знал любой строитель. Всегда улыбающаяся, в юбке до колен, открывающей ее красивые ноги, в оренбургской шали – и всегда в туфельках, в любую погоду. Удивлявшимся ее внешнему виду она отвечала: «Вы что строите? Красоту! И все вокруг должно быть красиво!»

Фурцева прекрасно понимала, что ей не хватает знаний, чтобы разобраться во всех насущных вопросах. Но она умеет и хочет учиться – и будет учиться всю жизнь. Ее любимым словом было «специалист» – то есть тот, кто досконально знает вопрос, кто может разобраться. Хотя, оставаясь все же женщиной, иногда доверяла лишь своему вкусу.

Перед самым открытием стадиона в Лужниках – буквально накануне ночью – она велела замазать огромную, больше сотни квадратных метров, фреску на фасаде стадиона. Просто потому, что не понравилась…

Вскоре на этом стадионе будут проходить главные события Международного фестиваля молодежи и студентов – невероятное еще несколько лет назад событие, толпы иностранцев в Москве, еще совсем недавно отгороженной от остального мира «железным занавесом». И снова Фурцева в самом центре событий, ярким пятном выделяясь среди чиновников в серых костюмах.

С Буденным и Ворошиловым, конец 1950-х гг.

Кроме заботы о Москве, в обязанности Екатерины Алексеевны входили постоянные заседания ЦК КПСС и тесное общение с высшими государственными деятелями. Она была единственной женщиной среди высокопоставленных мужчин, которые жили по давно сложившимся правилам. Застолья на всю ночь, крепкие выражения в разговорах, бани и охотничьи забавы – типично мужские развлечения, и никто не собирался менять правил игры из-за того, что среди нескольких десятков мужчин появилась одна женщина. Фурцева прекрасно понимала, что, чтобы не проиграть, ей придется придерживаться всех этих правил, и никто не будет делать ей скидок.

Ее положению мог позавидовать любой. Но мало кто мог в полной мере понять, с какими проблемами ей пришлось столкнуться. Например, такая простая вещь, как туалет. Рядом с комнатой, где заседал Президиум ЦК, был только мужской туалет, и тот постоянно занят: из-за определенного образа жизни члены Президиума страдали многочисленными болезнями. Екатерине Алексеевне приходилось бежать далеко в соседнее крыло, где в секретариате (секретари все-таки были в основном женского пола) был женский туалет.

Но однажды именно эта проблема сыграла на руку Фурцевой.

После прихода Хрущева к власти его методы руководства довольно скоро вызвали недовольство части членов ЦК. Во главе «заговора», ставившего своей целью свалить Хрущева – его собирались «сослать» в министры сельского хозяйства, – стояли Георгий Маленков, Вячеслав Молотов, Лазарь Каганович, Клим Ворошилов и Дмитрий Шепилов. В конце июня 1957 года они собрали заседание Президиума ЦК, на который «случайно» не были приглашены многие могущественные сторонники Хрущева. Фурцева, заметив, что большинство собравшихся против Хрущева, решила действовать. Она отпросилась в туалет. Все знали, что до женского туалета идти довольно долго – и значит, ее некоторое время никто не хватится. Вместо туалета Фурцева бросилась в свой кабинет и принялась обзванивать сторонников Хрущева, многих из которых не было в Москве. Многие расценивали ее звонок как провокацию – ведь рядом мог стоять и подслушивать кто-то из «заговорщиков», проверяя надежность того или иного человека. Но она уговаривала, умоляла, уламывала их приехать – и добилась своего.

Тот же трюк проделал Брежнев – он помчался звонить министру обороны маршалу Жукову, а когда вернулся, в красках описал внезапно напавшее на него расстройство желудка.

Фурцева переходит из МГК в ЦК. Здесь она вместе с Жуковым входит в комиссию по делам реабилитации военнопленных (согласно сталинскому указу, все пленные считались изменниками Родины, и освобожденных из немецких лагерей сразу же отправляли в лагеря советские), с ним же занимается разработкой проекта строительства мемориала на Поклонной горе.

Но вскоре Жуков попадает в опалу: его фраза про танки напугала в том числе и самого Хрущева – и всего через четыре месяца после того судьбоносного заседания Жуков был обвинен в насаждении культа своей личности в армии, снят с поста министра и выведен из Политбюро и ЦК. Хрущев помнил, кому он обязан своим восхождением, и умел мстить тем, кто видел его слабость.

Для Фурцевой несколько лет все шло хорошо. Ее называли официальной наследницей Хрущева. В 1960 году ее назначили министром культуры СССР – должность видная, но не очень завидная: функции министра культуры в основном представительские. Самое дело для женщины: поруководить, покрасоваться, да и испортить ничего не сможет – на самом деле культурой в СССР руководил специальный партийный комитет, а вовсе не министерство. Но настал черед и Фурцевой. Авторитарная, во многом противоречивая политика Хрущева вызывала все больше недовольства в высших кругах. Заговоров не было – так, перемывали ему кости по телефону, – но Хрущеву было достаточно и этого. В 1961 году ему на стол положили стенограмму ее телефонного разговора с членом ЦК Аристовым, где Фурцева нелестно отозвалась о Никите Сергеевиче. На ближайшем, внеочередном пленуме Президиума Екатерина Алексеевна была снята с должности секретаря.

Все было обставлено тихо: во время очередного совещания в кабинет Фурцевой пришел человек, отключил связь, забрал «вертушку» – телефон правительственной связи, – и все. Молчание. Никто ничего никому не объяснил.

Екатерина Алексеевна приехала домой, легла в ванну и вскрыла себе вены.

Спасла ее подруга, пришедшая в гости. Удивившись тишине за дверью, она позвонила в соответствующие органы. Приехавшая бригада взломала дверь и доставила Екатерину Алексеевну в больницу.

Говорили, что Фурцева пыталась покончить с собой из-за уязвленного честолюбия. Но не меньшую роль сыграла и личная обида на человека, который был обязан ей столь многим, которому она безгранично верила и который так подло ее предал…

Хрущев прореагировал просто: на заседании ЦК, членом которого Фурцева еще оставалась, заявил: «Дамские капризы! Что вы хотите – климакс! Не стоит обращать внимания».

Выйдя из больницы, где ее долго лечили от нервного стресса, Екатерина Алексеевна с головой уходит в работу министра. Время хрущевской оттепели вызвало к жизни множество новаций в культуре – и Екатерина Алексеевна изо всех сил старалась понять, что же происходит в подведомственной ей среде. Впервые за несколько десятков лет во главе Министерства культуры был настолько высокопоставленный номенклатурно-партийный работник – и настолько интересующаяся женщина. Екатерина Алексеевна, начинавшая как партийный функционер со всеми соответствующими взглядами, смогла измениться и стать одним из лучших – если не лучшим – министром культуры за всю историю СССР.

Поначалу ее назначение народ встретил анекдотами. Собственно говоря, такого количества анекдотов о себе мало кто удостаивался – разве что главы государства. А тут простой министр. Особенно поначалу анекдоты были злые: мол, пришла бескультурная баба из жуткой глубинки и давай артистами руководить. Один из самых популярных анекдотов был такой. Вернисаж. Пабло Пикассо не пускают, потому что он забыл пригласительный билет. Тогда он в подтверждение того, что он именно Пикассо, рисует на асфальте своего знаменитого голубя мира. Его пропускают. Следом идет женщина, и тоже без пригласительного. «Вы кто?» – «Я министр культуры СССР Фурцева!» – «А как докажете? Вот Пикассо забыл свой билет, он голубя нарисовал…» – «Простите, а кто такой Пикассо?» – «Проходите, госпожа министр!»

Про то, как она на самом деле руководила культурой, тоже ходят анекдотичные истории. Когда Григорович ставил в Большом театре «Лебединое озеро», согласно либретто Одетта должна была умереть. Фурцева заявила: «Наш балет должен быть оптимистичным!» – и девушку-лебедя оживили. Но спустя годы Юрий Георгиевич вспоминает Фурцеву тепло и благодарно. Она чаще всего шла ему навстречу. Ценила Галину Уланову, мхатовских знаменитых актрис Тарасову и Степанову. Дружила с Марецкой.

С Леонидом Брежневым, 1965 г.

Как человек очень деятельный, болеющий за свое дело, она старалась участвовать во всем. Лично принимала решения о повышении зарплат, запрете или разрешении спектаклей, назначении на роли. Чисто по-женски отстаивала свои решения – могла расплакаться, пококетничать, упасть в ноги вышестоящим товарищам, только чтобы выпустили фильм, утвердили назначение, дали звание… Она считала всех работников культурных учреждений солдатами своей армии – актеров и писателей, библиотекарей и лекторов, музейщиков и циркачей – и относилась к ним одинаково. Хотя, конечно, у нее были свои предпочтения – Родион Щедрин, Майя Плисецкая, Людмила Зыкина, Давид Ойстрах, Святослав Рихтер, которому она устроила срочный выезд в Германию, попрощаться с умирающей матерью… Любила МХАТ – по ее инициативе Олег Ефремов, до этого работавший в «Современнике», был назначен главным режиссером МХАТа, и под ее личным наблюдением было построено новое здание театра на Тверском бульваре.

Как руководитель она была нелегким человеком. Не терпела ответов «не знаю», требовала, чтобы каждый досконально знал свое дело – как она. В пылу спора могла накричать, выгнать – но потом переживала и старалась сделать взамен что-нибудь хорошее. Ее уважали за то, что с ней можно было спорить, разговаривать, что ее можно было переубедить – тогда как правила мужской игры требовали придерживаться принципа: «есть два мнения, одно мое, другое неправильное».

Именно при Фурцевой стал проводиться Международный конкурс имени Чайковского – и она лично настояла на том, чтобы первую премию разрешили дать американскому пианисту Вану Клиберну, что абсолютно противоречило всем идеологическим установкам. При ней начали проводить Международный конкурс артистов балета, Московский международный кинофестиваль. По ее записке Суслову был учрежден Театр на Таганке, ее стараниями открылись Московское хореографическое училище и десять университетов культуры по всей стране, были построены здания Библиотеки иностранной литературы, Детского музыкального театра Натальи Сац, нового цирка на проспекте Вернадского (и еще десять стационарных цирков по всей стране), здание хранилища Библиотеки имени Ленина в Химках, новые помещения получили МХАТ, Театр имени Моссовета и Театр оперетты…

С Надей Леже в Антибе, 1960-е гг.

Еще в 1961 году, в своей первой в качестве министра культуры поездке на Каннский фестиваль, она познакомилась с вдовой художника Фернана Леже Надей. Это знакомство, переросшее в тесную дружбу, во многом определило культурные связи Фурцевой. Надя Леже ввела ее в круг французской коммунистической интеллигенции – Луи Арагон (женатый на сестре Лили Брик Эльзе Триоле), Пабло Пикассо (так что не прав был анекдот – Фурцева знала не только имя великого художника, но и его самого лично), Морис Торез… Под влиянием Нади Леже Фурцева открыла для себя французскую высокую моду – особенно ей нравились вещи от Lanvin. Друзья Нади – эмигранты из России – стали дарить свои коллекции советским музеям. Вдова художника Савелия Сорина преподнесла в дар Третьяковской галерее часть своей ценнейшей коллекции, а Марк Шагал даже приехал в СССР лично и подарил Пушкинскому музею 75 своих картин.

Фурцева организовала самую фантастическую выставку того времени: «Мона Лиза» Леонардо да Винчи в Москве. Картину выставляли в Японии и обратно должны были везти через Москву. Возникла идея задержать «Мону Лизу» на несколько дней в Москве. Фурцева созвонилась с французским послом, получила его согласие – но надо было заплатить огромную страховку, изготовить пуленепробиваемую витрину… Екатерина Алексеевна уговаривала руководство страны: «Нам предлагают показать «Джоконду», а деньги мы вернем. Отправим Моисеева на гастроли, он заработает». С ней согласились. Фурцева обратилась к оборонным конструкторам – и за семь дней изготовили витрину, которую потом французы взяли за образец. Специальное стекло срочно везли с Украины, в дороге оно повредилось, его едва успели заменить. «Джоконду» привезли ночью, под усиленной охраной. Те, кому посчастливилось увидеть ее за несколько дней, когда картина выставлялась в Пушкинском музее, помнят об этом до сих пор.

С Эльзой Триоле, 1960-е гг.

Очень дружила Фурцева с Армандом Хаммером – даже подарила ему из запасников Русского музея «Черный квадрат» Малевича.

На Каннском кинофестивале, 1960-е гг.

Фурцева же пригласила в СССР театр Ла Скала, до этого никогда не бывавший в России. Между Большим и Ла Скала было подписано соглашение о сотрудничестве – с тех пор многие российские оперные певцы стажировались в Милане. Директор театра Антонио Гирингелли был в восторге и от приема его труппы, и от самой Фурцевой. Следующие десять лет – до самой ее смерти – доктор Гирингелли серьезно ухаживал за Екатериной Алексеевной, постоянно присылал ей маленькие подарки, заказал ее портрет одному из модных художников.

Она продолжала оставаться очень привлекательной женщиной – вопреки всему. После любой пьянки, обязательной в среде высших чинов, она оставалась свежей и полной сил. Екатерина Алексеевна очень следила за собой – когда была возможность, соблюдала строгий режим и диету, подолгу гуляла, много занималась спортом, специально привозила из Франции таблетки для похудения. Ее женственность и обаяние отмечали все, с кем она сталкивалась, – даже те, кто имел все основания не любить ее. Она постоянно следила за модой. Почти не носила украшений – в среде крупных чиновников они не были приняты, – но одевалась очень элегантно. Именно Фурцева первой в СССР надела маленькое черное платье – выше колен, с туфлями-лодочками и ниткой жемчуга. Следила она и за советской модой: именно Фурцева стояла за организацией домов моды в стране, способствовала карьере Славы Зайцева. Когда работники одного ателье написали ей письмо о недостатках в швейной промышленности, она собрала совещание, где с полным знанием дела рассуждала о модных фасонах, тканях, говорила о необходимости использовать в работе модные журналы.

С дочерью Светланой на отдыхе на юге

На ее рабочем столе стояла фотография английской королевы Елизаветы II, с простой надписью: «Екатерине от Елизаветы». Говорили, что уже через несколько минут личного общения королева попросила Фурцеву: «Не зовите меня «ваше величество», говорите просто – товарищ Елизавета!» А бельгийская королева Фабиола однажды сказала, что хотела бы сделать для своей страны столько же, сколько Фурцева сделала для своей.

Только в личной жизни было не все гладко. С Фирюбиным они все больше отдалялись друг от друга – любовь давно прошла, у него была другая женщина, и Екатерина Алексеевна об этом знала. Но развестись они все же не могли. Единственным смыслом жизни – кроме любимой работы – для Фурцевой были дочь Светлана и внучка Марина. «Если бы не было тебя с Маришкой, мне не для чего было бы жить», – говорила она Светлане.

Начав свою карьеру в качестве партийного функционера, за время своего министерства Екатерина Алексеевна сильно изменилась. Личная, искренняя ее дружба со многими виднейшими деятелями культуры, чьи взгляды во многом не совпадали с идеологическими установками ЦК КПСС, все больше отдаляла Фурцеву от ее коллег по партаппарату. В отличие от основной массы крупных функционеров она была неординарной личностью, и этого ей простить не могли.

Случилась и еще одна неприятная история. Светлане с мужем очень хотелось иметь дачу. Под давлением дочери Фурцева занялась строительством – покупала стройматериалы через постановочную часть Большого театра: там они были дешевые. Дача получилась, по сегодняшним меркам, крохотной – 61 квадратный метр, но скандал раздули жуткий. Фурцеву обвинили в злоупотреблении служебным положением, объявили строгий выговор, чуть не исключили из партии. Дачу забрали – правда, вернули потраченные на строительство деньги. Екатерина Алексеевна очень переживала, просила создать комиссию, чтобы во всем разобраться, – но ничего этого сделано не было. Она очень страдала – общественное мнение было для нее очень важно.

Когда в 1973 году ее не рекомендовали в депутаты Верховного Совета СССР, она поняла, что ее карьера близка к закату, что не за горами ее смещение с поста министра. Она говорила Людмиле Зыкиной, одной из своих подруг: «Что бы там ни было, я умру министром!»

Так и случилось. В ночь с 24 на 25 октября 1974 года Светлане Фурцевой позвонил Фирюбин: «Екатерины Алексеевны больше нет». Светлана, которая лишь несколько часов назад простилась с матерью, ничего не успела понять…

Согласно официальному медицинскому заключению, у Екатерины Алексеевны остановилось сердце. Впрочем, молва настойчиво твердит о том, что Фурцева отравилась цианистым калием.

Ее похоронили на Новодевичьем кладбище – среди артистов и писателей, которыми она руководила, недалеко от предавшего ее Хрущева.

После похорон Петр Битков сказал Светлане: «Я всю жизнь любил только ее…»

Через несколько недель Фирюбин женился вторично. Через несколько лет Светлана переехала в Испанию. Но жить вдали от России она не могла и в 1998 году вернулась в Москву. Светлана Фурцева умерла в начале октября 2005 года. У нее был рак.

Уже нет ни партии, которой она была предана, ни государства, которому она служила. Осталась только память о женщине, которая умела играть в мужские игры – и выигрывать.

24 октября – Екатерина ФУРЦЕВА Смерть этой женщины до сих пор окутана плотной пеленой разных домыслов и слухов. Когда в октябре 1974 года средства массовой информации сообщили о ее смерти от сердечного приступа, многие удивились этому диагнозу: внешне эта женщина всегда

Фурцева Работа над «Чистым небом» продвигалась непросто... Необходимо было придумать и написать новые эпизоды. Днем я снимал, а ночью мы с Храбровицким писали сценарий. Тот, кто знает, что такое съемки фильма, насколько это трудная и изнурительная работа, может понять, как

Екатерина Фурцева Женщина, играющая в мужские игры Когда время революционных богинь закончилось, у власти оказались только мужчины – те, кто сумел удержаться на вершине в сложных закулисных играх, не рассчитанных на слабый пол. У этого правила было только одно

Екатерина Фурцева ЖЕНЩИНА, ИГРАЮЩАЯ В МУЖСКИЕ ИГРЫПосле Октябрьской революции к власти пришли женщины, помогавшие этой революции состояться, – Инесса Арманд, Александра Коллонтай, Лариса Рейснер… Рядовые революционеры – бывшие крестьяне, солдаты и рабочие –

Екатерина Фурцева Женщина, играющая в мужские игрыПосле Октябрьской революции к власти пришли женщины, помогавшие этой революции состояться, – Инесса Арманд, Александра Коллонтай, Лариса Рейснер… Рядовые революционеры – бывшие крестьяне, солдаты и рабочие –

Как Фурцева убила «Живого» Вспоминает Валерий Золотухин:«Объявили, что скоро просмотр «Живого». Нам сказали, что будут смотреть один раз. «Если до этого мы смотрели ваши спектакли по несколько раз, делали поправки, замечания, то здесь вопрос будет решен сразу: «да или

Рок-музыку Фурцева не заметила… Однажды, когда я беседовал с Нами, ее навестил сын Стас Намин, знаменитый музыкант, один из основателей отечественной рок-музыки, создатель и лидер группы «Цветы», культовая фигура в российской культуре. У меня возникла неожиданная мысль

Фурцева: Pro et Contra Марецкая или Орлова? Кто «первее» - рассудила ФурцеваВ театральном мире известна коллизия между народными артистками СССР Верой Марецкой и Любовью Орловой, работавшими в Театре имени Моссовета. Последняя работа Орловой в театре в заглавной роли в

Екатерина Фурцева. А все-таки жаль! Верная дочь коммунистической партии.Так была названа в некрологе, опубликованном в «Правде» и прочих газетах, Екатерина Алексеевна Фурцева, министр культуры СССР. И со страниц газет на вас смотрело милое, прелестного овала молодое лицо,

Н. А. Микоян Фурцева - от Хрущева до Брежнева (Из книги Н. А. Микоян «неизвестная Фурцева») Хрущев и Фурцева После смерти Сталина Хрущева избирают первым секретарем ЦК партии, Фурцева становится первым секретарем Московского городского комитета партии.Искренняя

Хрущев и Фурцева После смерти Сталина Хрущева избирают первым секретарем ЦК партии, Фурцева становится первым секретарем Московского городского комитета партии.Искренняя приязнь к ней Хрущева не могла остаться незамеченной. И вправду ходили слухи, что их связывало

Неоднозначная Фурцева …Многие отмечают простонародное происхождение Екатерины Алексеевны, говорят: что с нее взять - ткачиха! Н. С. аниславский, к примеру, был фабрикантом, а Шаляпину и Горькому доводилось ходить в бурлаках. Что с того?Политик Александр Яковлев считал

Фурцева, Ефремов и МХАТ Конечно, МХАТ имени Горького всегда занимал особое положение. Никакому другому театру не уделялось столько внимания со стороны министерства и отдела культуры ЦК. Такое пристальное внимание объяснялось тем, что во всем мире систему Станиславского

Михалков, Глазунов и Фурцева Сергей Михалков говорил, что Фурцева далеко не все понимала и, не понимая, выносила подчас нелепые решения. Он вспоминал, к примеру, ее выступление в Ленинградском театре комедии, где шел острый, очень смешной сатирический спектакль драматурга

В то, что министром культуры может стать провинциалка с образованием в семь классов и прошлым ткачихи, мало кто поверит. А между тем, это произошло. На вопрос, какими качествами должен обладать советский руководитель, ответил Сталин: «Бычьи нервы плюс оптимизм». У Екатерины Фурцевой, ставшей еще и единственной женщиной в Президиуме ЦК, помимо этих двух, были еще: красота и умение хранить женственность.

Это сочетание мужских качеств и беспредельного обаяния окажется определяющим в ее судьбе. Именно оно принесет Фурцевой фантастический профессиональный успех, а взамен – полностью опустошит личную жизнь.

МАЛЬВИНА С СОВЕТСКОЙ ЗАКАЛКОЙ

Иконой стиля советского бомонда принято считать Раису Горбачеву. Екатерина Фурцева жене последнего генсека ЦК нисколько не уступала. Изящно одетая, в туфельках, даже если на улице дождь, с шиньоном на голове (эту прическу будут копировать в народе, шутя называя «Фурцева для бедных»). И непременно – с улыбкой. Она любила духи «Арпеж», одевалась у Вячеслава Зайцева и даже умудрялась доставать вещи от Ланвэн. Министр с внешностью Мальвины – именно так называли Екатерину Алексеевну в кулуарах министерств.

В Лондоне британский остеопат и художник по призванию, Стивен Уорд, в память о 15-минутном знакомстве даже подарил женщине-министру портрет. Уорд имел страсть окружать себя красивыми женщинами, и в его художественных настроениях это не могло не ощущаться. На портрете – Екатерина Алексеевна, но явно моложе своих 52 лет. И не государственный деятель, а кокетливая леди отнюдь не пуританских времен Советского Союза.

В родном Вышнем Волочке – город в Тульской губернии – Катя закончила семилетку. Сразу после школы стала к станку. В 20 лет вступила в партию, спустя год секретарем горкома комсомола поехала в Феодосию, а уже оттуда – в Ленинград. Дальше – по нарастающей: знакомство со Сталиным, Хрущевым, в 1954-м она – первый секретарь Московского городского комитета, а в 1957-м – уже член Президиума ЦК. Министром культуры она была 14 лет, и большинство запомнят ее именно в этой должности. Карьерным взлетом для Екатерины Фурцевой станет членство в Политбюро.

То, что в советское время высокопоставленные должности занимали «свои», секретом не было – сталинское выражение про кадры живо и по сей день. Екатерина Фурцева тут не являлась исключением. Пока Молотов и Маленков подбивали других сдвинуть Хрущева, она, отлучившись «выйти», названивала генералам из личного кабинета и умоляла их приехать и сорвать назревавший переворот. Ее стараниями члены ЦК были созваны в столицу как по военной тревоге: военными самолетами. Это обеспечило счастливый исход пленума Хрущеву, а самой Фурцевой – покровительство генсека. Она и представить не могла, что спустя три года, потеряв место, будет резать себе вены. Отчаянный жест бывшего члена ЦК, попытку Фурцевой свести счеты с жизнью Хрущев назвал климаксом, а саму Екатерину Алексеевну в 1960-м назначил министром культуры. В 70-е завистники начали планомерно ее выживать. Фурцеву едва не выгнали из партии. Почувствовав смену настроений в партии, Екатерина Алексеевна любила повторять: «Что бы там ни было, что бы про меня ни говорили, я умру министром». И должность министра сохранится за ней до самой ее смерти.

ВРЕМЯ СЕКРЕТАРИАТА

Однажды Сталин в узком кругу пошутил: «История делится на три периода – матриархат, патриархат и секретариат…». С именем Екатерины Фурцевой был связан период секретариата. Еще будучи секретарем Московского горкома, она взяла под контроль строительство в «Лужниках», провела реконструкцию комплекса ВДНХ, развернула строительство «хрущевок». Именно благодаря трудоголизму и неистощимой энергии Фурцевой стало возможным расселение миллионов жителей коммуналок в отдельные, хоть и малометражные, квартиры, которые казались людям настоящим раем.

В разгар холодной войны эта женщина помогла Вану Клиберну присудить Первую премию Международного конкурса имени П.И. Чайковского, возобновила Московский международный кинофестиваль, благодаря личным связям в художественном мире вернула в Советский Союз наследие Рерихов.

ХОЗЯЙКА МОСКВЫ

О «хозяйке» Москвы чего только не говорили. Ходили слухи о ее бурной личной жизни и многочисленных покровителях, романе с Хрущевым, а пробелы в образовании и не слишком широкий кругозор становились предметом злых анекдотов. Периодически Фурцеву и правда «заносило». Она могла, например, потребовать изобрести вакцину от рака к 1 мая, а к 7 ноября выпустить препарат против туберкулеза. Недостаток общих знаний она с лихвой компенсировала настойчивостью. Ее указания должны были выполняться беспрекословно и в срок. И выполнялись. Темпы жилищного строительства в Москве ошеломляли даже передовые западно-европейские страны. В самые кратчайшие сроки был возведен стадион в «Лужниках» – на том самом месте, где прежде находился огромный котлован со свалкой.

Министр промышленности стройматериалов, Павел Юдин, сказал: «Я не был бы министром, если бы не поддержал руководителя коммунистов Москвы, и не был бы мужчиной, если бы подвел такую очаровательную женщину».

За что же Екатерина Фурцева была выведена из Политбюро? С назначением ее первым секретарем связано начало Хрущевым своей «кукурузной эпопеи»; есть мнения, что Екатерина Алексеевна имела смелость критиковать генсека и за это поплатилась. Кто-то считает, что Хрущев периодически убирал людей, которые не отвечали его ожиданиям, а про первого секретаря он, не стесняясь, говорил: «баба-дура». Где-то ей действительно не хватало ума, где-то – такта, но в должности министра культуры Екатерина Фурцева пробудет 14 (!) лет. Дров за это время наломает немало, но полезного сделает гораздо больше.

…ЭТО МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ

Многие, вероятно, помнят советский анекдот про прачечную. Для тех, кто не знает, своим появлением он обязан именно Екатерине Фурцевой. Не будучи заложницей партийных установок, став министром, она сразу дала знать, что такое партийное руководство. На ее совещания, которые традиционно проводились по понедельникам, работники Минкульта собирались как на экзекуцию. Знали: разнос не минуем. Замов и начальников подразделений министр распекала так, что те из кабинета выходили, как из бани – красными и с припухшими веками; а вот с подчиненными была любезна.

Ее необузданная горячность коснулась и преобразований. Как самоотверженно участвовала она в травле Пастернака, запрещала Растроповича и подвергла цензуре выставку авангардистов в Манеже, так привезла в страну работы Сорина и Бенуа, благоволила Зыкиной, Магомаеву, Вишневской, не дала попасть в опалу Олегу Ефремову, к которому питала платонические чувства. Его спектакль «Большевики» был запрещен цензурой, но с дозволения Екатерины Алексеевны ставился в «Современнике» целых полгода и даже прокатился с гастролями в Болгарию, где имел невероятный успех.

ВСЕ БОГИНИ - КАК ПОГАНКИ…

Фурцева была не лишена артистизма. Валерий Золотухин, например, улавливал в ее ораторской манере школу Марецкой: «Если бы не знал, что это Фурцева в зале разоряется, подумал бы на Веру Петровну – те же ласковые, придыхательные интонации, абсолютно та же эмоциональная вздрючка, граничащая с хамством, а потом опять истома в голосе – милые вы мои…». В театре на Таганке Фурцеву не жаловали. Андрей Вознесенский в один из ее визитов написал: «Все богини – как поганки перед бабами с Таганки!». Эта надпись красовалась поперек только отштукатуренной стены в кабинете Юрия Любимова. Негативные настроения по отношению к себе Екатерина Алексеевна чувствовала, но как министр на обидчиках не отыгрывалась, а если что и запрещала, то потому, что не могла иначе. Что бы там ни говорили, а человеческого в ней было гораздо больше, чем партийного.

ЛИЧНАЯ ТРАГЕДИЯ

Когда говорят о том, что Екатерина Фурцева умерла от сердечного приступа, верится с трудом. Видимо, накладывает отпечаток давняя ее попытка покончить с собой. Обожаемая поклонниками, успешная, она была страшно одинока в личной жизни. С первым своим мужем, летчиком Петром Битковым, она развелась после того, как тот узнал, что дочь Светлана ему не родная. 18 лет жила в браке с дипломатом Николаем Фирюбиным. Фирюбин, по всей видимости, использовал Екатерину Алексеевну в карьерных интересах. Он всегда чувствовал свою вторичность и в преклонном возрасте часто повторял: «Плохо быть дедушкой, но еще хуже быть мужем бабушки». Екатерина Алексеевна во всем пыталась угодить Фирюбину и продолжала жить с ним, даже зная о его молодой любовнице и постоянных изменах.

Екатерине Фурцевой важно было держать лицо. Ей казалось, что многие из ее окружения ждут проявления слабости с ее стороны, и всеми силами старалась ее не показывать. Узнав о своем исключении из Политбюро, она пыталась вскрыть себе вены, но тогда ее спасли. Предположительно, в день смерти она должна была узнать о том, что ее убирают с поста министра и отправляют на пенсию, а Фирюбин уходит из семьи. В близком кругу поговаривали о ее несчастном романе с директором «Ла Скала» Антонио Гирингели – еще одна травма – и даже о злоупотреблении алкоголем.

Версии ее смерти были разные. То, что министр решила свести счеты с жизнью и глотнула цианистого калия, – пожалуй, самая распространенная. Но были и такие, которые допускали, что с Фурцевой случился сердечный приступ. Так или иначе, официальной версией остается острая сердечная недостаточность. «Бычьи нервы» и «оптимизм», которые ни разу не подводили Екатерину Фурцеву в работе, в личной жизни оказались предательски бессильны.